Тимур ЛИТОВЧЕНКО: ИДЕАЛИСТИЧЕСКИЙ ВЫХОД ИЗ ВСЕОБЩЕГО СВИНСТВА

• Рецензия на рассказ «ПОПУТЧИК» Веле ШТЫЛВЕЛДА, 1999 г.

Вообще-то я не мастер лепить «ярлыки» (оставляю эту честь профессиональным критикам), однако написанный в 1999 году рассказ киевского писателя Веле Штылвелда «Попутчик» я бы смело отнес к разряду ретро.
Прежде всего, главной героиней рассказа, которую мастерски изображает автор, является отнюдь не затянутая в гороховую униформу женщина-водитель Клод, а некая Система, которая управляет всеми людьми и которая в итоге разрушается до основания.
Буквально с первых строк вылезает подноготная Системы: «предместная коммуна», которой принадлежит грузовичок Клод и на которую работает она сама, заставляет вспомнить отнюдь не Парижскую Коммуну, не еврейский киббуц, а именно коммуну советского образца. Вполне очевидно, что автор в свое время с лихвой натерпелся от советской идеологической системы, которая безжалостно раскатывала в блин всех творческих (да и вообще нестандартно мыслящих) людей — отсюда столь ярко выписанные «аттракционы»-пытки, по правилам которых должны волей-неволей играть все участники «поездки в город».

• А пепел тех, кто не выдержал адских испытаний, надежно, «с концами» поглощает свалка истории…

Впрочем, все эти параллели достаточно условны, и это порождает совершенно конкретное ощущение того, что все эти отвратительные «системные игрища»… сохранились и сегодня! В самом деле, сменились разве что декорации — то есть, вместо «идеологии» на талантливых людей давит теперь «маммона»: доллар, евро и прочие деньги, — и игрокам приходится с не меньшим трудом вытанцовывать на горячем песке, хотя и под иную, но все равно чужую «дудочку».
И как раз в этом наблюдается главный признак ретро — возврат к прошлому, к тому, что уже было, казалось бы, утеряно навсегда, а вот всплыло же, черт возьми!..
Чувствуется, что рассказ написан рукою мастера — стиль изложения свободный, детали подаются ненавязчиво, исподволь, хотя прописаны чрезвычайно четко. От этого картина ужасов грандиозного «аттракциона» выглядит как нельзя более убедительной.
Но все же рассказ оставляет впечатление незавершенности — или насильственного досрочного завершения, не берусь судить точнее. Почему? В чем же дело? Не в том, что водительница Клод в один прекрасный момент вопреки всем инструкциям затормозила на дороге, чтобы спасти любовь двух людей — этот «бунт» нормален, ведь любая система время от времени дает сбой, и любой раб, находящийся в жестоком угнетении, может взбунтоваться.
Но когда натыкаешься на слова: «В то утро… так поступили многие. Ибо пришла весна… неукротимое половодье чувств… любовь, которую нельзя было не осудить, не предать», — хочется выть от разочарования. Да в социалистическом реализме еще как сочетались «любовь, комсомол и весна»!!! Да и сколько раз можно было предавать и осуждать любовь ради тех же коммунистических идеалов — и ведь предавали, осуждали… И оставались живы-здоровы при этом.
К сожалению, в конце концов, автору, кажется, надоело работать с рассказом — и по той или иной причине он явно «сорвался» в чистейшей воды идеализм: ну, нельзя было предать святое — и не предали, отстояли. Разрушили зло всем скопом — и воцарился мир.
Да, это в советской литературе тоже было: а именно, в «Трех толстяках» Юрия Олеши силач Просперо и гимнаст Тибул совершили революцию — и всем сразу стало так хорошо!.. Было это и в фантастике: один американский беллетрист изобразил общество, каждый член которого в ночь на 31 декабря нажатием кнопки голосовал за тот или иной налог в госбюджет будущего года — и вот так уж получилось, что все ничего не выделили на военно-промышленный комплекс, и 1 января на планете Земля воцарился мир…
Наконец, это остается в современной так называемой «христианской» литературе: жил-был проповедник, и так он хорошо проповедовал веру в Господа Иисуса Христа, что все по слову его уверовали, и воцарились мир во всем мире, любовь и счастье…
А ведь так не бывает — даже в идеальном мире. Если есть идеальное Зло — борьба против него предстоит длительная, жестокая, нещадная, изнуряющая, и никогда дело не решается простым поворотом баранки, нажатием кнопки или одним словом, пусть даже самым мудрым. В этом автор — полнейший идеалист, не учитывающий не только реалий жизни (это для идеального про-изведения необязательно…), но и реалий развитого им же сюжета. И это — еще одно проявление ретро: ведь «совки» были именно романтиками-идеалистами, ими же и оставались до конце дней своих.
В заключение стоит отметить и наличие некоторых легко устранимых огре-хов…
Тяжело представить, что в финале Клод «остервенело рвала на себе гороховые краги и кепи, блузон, жилетку, лосины».
Простите, а в чем же она осталась тогда посреди дороги — в кружевных трусиках, бюстгальтере и туфельках, что ли? А если и белье у нее было ненавистного «униформенного» горохового цвета?! Я лично не верю в такой вот непродуманно-добровольный женский стриптиз. Даже учитывая буйство весны и любви, победившей все. Скорее, Клод рванула бы по магазинам — делать обновки. Для женщины это выглядит естественнее.

21 мая 2002 г.